Крематорий. Вход свободный

«Откуда дровишки? Из лесу, вестимо.

Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».

   Оживление темы по работе Челябинского крематория связано с неожиданным решением суда о правомерности существования этого необычного заведения в частной собственности. Правда, такое решение противоречит Федеральному закону, но на это суд закрыл глаза. В самом деле, те скоротечные изменения, которые происходят в нашем обществе, сильно опережают устаревшее законодательство. Наверное, где-то на вершине судебной власти существует негласная установка, позволяющая судьям в таких ситуациях входить в формальное противоречие с буквой закона. Гораздо более серьезные экономические структуры, нежели какой-то крематорий, перешли в разряд частных предприятий. Чего же тогда шумим? Какая разница, кто будет сжигать этих несчастных: муниципальный служащий или индивидуальный предприниматель?

На самом деле, проблема лежит совсем в другой плоскости, суть которой никто не торопится озвучивать. Успешный опыт эксплуатации крематориев в крупных городах нашей страны насчитывает многие десятилетия. Правда, все эти крематории муниципальные. Все убыточные и дотационные. Если знать, что подобные услуги в соседнем Екатеринбурге стоят всего 3000 рублей, становится понятно, что это не самое привлекательное место для серьезного бизнеса. Тем не менее, в нашем городе нашлись богатые люди, вложившие несметные деньги в строительство частного крематория. Для сравнения можно сказать, что в местном бюджете до сих пор не могут изыскать таких огромных средств, чтобы построить свой муниципальный крематорий или хотя бы выкупить тот самый, пресловутый, частный. Безусловно, богатые люди не так глупы, чтобы не понимать, что легальная прибыть от эксплуатации крематория не в состоянии оправдать их вложений даже за сотни лет. Но это уже другая песня. Об источниках доходов в крематории и книжки написаны, и фильмы показаны. У нас другая тема.  

  Еще когда строительство крематория только приближалось к завершению, я изучил его проект. И тогда же предупреждал, что это и не крематорий вовсе. Конечно, все атрибуты, присущие подобному заведению, присутствуют: и кремационная печь, и залы для прощания, и изготовление урны с прахом. Но большую часть заведения занимают огромные холодильные камеры, секционные комнаты для вскрытия трупов, кабинеты неких специалистов, помещения для одевания (или раздевания?) умерших.

  Что в идеальном варианте должен представлять собой крематорий? Помещение и оборудование для кремации тел. Иными словами, в крематорий должен быть доставлен труп умершего с оформленным гербовым свидетельством о смерти и разрешением районного прокурора на безвозвратную утилизацию. Первый документ необходим для того, чтобы была полная уверенность в правильном установлении причины смерти, а второй – чтобы не кремировать (случайно или по злому умыслу) такое тело, которое заведомо кремации не подлежит. К этой категории относятся неопознанные и, так называемые, «криминальные» трупы, которые в силу ряда причин могут впоследствии явиться объектом повторного судебно-медицинского исследования, пусть даже спустя много лет.

  Что имеем в реальной жизни нашего крематория? Прямо в нем самом трудятся врачи, которые имеют право выдачи свидетельств о смерти. В том числе, и без вскрытия трупа. Судебная практика знает множество случаев, когда подобная деятельность была вольницей для злоупотреблений. И выявлялись такие случаи уже при эксгумации. Разумеется, после кремации установить характер преступного деяния невозможно. И все слезные рассуждения о возможности злоупотреблений следует отнести к категории гипотетических. А вот вторая позиция абсолютно реальна. В последние годы в нашем городе стали пропадать трупы. Не то, чтобы пропадать совсем, а как бы ускользать от внимания правоохранительных органов. И не то, чтобы ускользать совсем. Знать-то о них следователи знают. И расставляют громоздкие сети, чтобы никто не ушел. Только в этих сетях хитроумные похоронщики проделали основательные дыры. Приезжает, скажем, следователь на место обнаружения трупа. Составляет с серьезным видом протокол осмотра места происшествия. Очевидцев опрашивает. Направляет тело на судебно-медицинскую экспертизу. Через некоторое время интересуется у экспертов результатами исследований. А те только руками разводят: не было у нас, мол, такого трупа вовсе. Поначалу от такой постановки вопроса следователь впадал в ступор. Ведь обязанность по котролю за доставкой в морг формально лежит на нем. Но потом нашел гениальный выход. Звонит в ЗАГС: не зарегистрирован ли у вас такой умерший? Да, отвечают там, свидетельство о смерти выдано, с подписью и печатью. А еще, стесняюсь спросить, продолжает следователь, не подскажете, какова причина смерти? «Как будто сами не знаете», – посмеиваются в ЗАГСе – «у них у всех одна причина – ишемическая болезнь сердца». Труп, кстати, уже кремирован, так что поздновато спохватились. Куда следователю податься? Хочешь, не хочешь – закрывать дело. Слегка перефразируя одного популярного грузина: нет трупа – нет проблем.

  Полноте, скажет иной непосвященный. Ничего вы не перепутали? На дворе, между прочим, XXI век. Такое, если и имело место, то при Иване Грозном. Во всяком случае, уже при Петре за подобные фокусы точно было не сносить головы. Ан нет, ребята – демократы. Мракобесие средневековое возвращается в нашу жизнь твердой и уверенной поступью. Собственно, и не мракобесие даже (оно предполагало только тотальное невежество), а некое новое социальное явление, которому нет пока общепринятого названия. В качестве вариантов можно предложить «фабрику смерти» или «все на продажу».

  За прошлый год 30% трупов, направленных следователями прокуратуры на судебно-медицинскую экспертизу , не доехали до места назначения. Все, кому по должности положено, об этом знают. Сказать боятся. А может, наоборот, совсем бояться перестали.

  Не в том настоящая проблема крематория: частный он или муниципальный. Иной частник в кисть куда больше глазету дает. Проблема в том, что его владельцы неоправданно расширили свои полномочия до немыслимых ранее пределов. Как поется у неформалов: «Сам танцует, сам поет, сам билеты продает». И одними скромными обращениями в арбитражный суд городской администрации их уже не остановишь. Jedem das Seine – в переводе с немецкого языка (если у кого короткая память на историю кремационного дела), «каждому свое».

                                                    Начальник лаборатории судебной экспертизы «СТЭЛС»

                                                                              А.Ю.Власов 

- Газета "Аргументы недели - Челябинск" - 5 сентября 2008 г. - 11:10