Психоаналитический паспорт

(опубликовано в журнале «Проблемы экспертизы в медицине», 2006).

PSYCHOANALYTICAL’S CERTIFICATE.

А.Y. Vlasov

There are considered problems of psychoanalytical certificate construct design.

Judicial reform in Russian Federation reduced to rising of civilian’s legal

awareness and make limited responsible of sound mind.

Key words: psychoanalytical certificate, commission of experts, forensic-legal examination.

Любое преступление, связанное с проявлением агрессии в отношении окружающих отвратительно само по себе. Разумеется, оно вызывает у тех же окружающих вполне понятное желание как можно строже наказать преступника. Тем не менее, прерогатива выбора конкретной меры наказания, за исключением печально известных судов Линча, в обществе всегда принадлежала только узкому кругу людей, именуемому судебным корпусом. Разумеется, по другому быть и не должно. Общественное мнение в большинстве случаев не в состоянии грамотно оценить адекватность наказания. Самым ярким примером тому является положительное отношение большинства советских людей к смертной казни. Очевидные аргументы специалистов, связанные, в первую очередь с тем, что недопустимо предоставлять репрессивным органам право лишать человека жизни по своему усмотрению, в широких массах не встречают понимания и поддержки. Виной тому чаще всего является недостаточная правовая грамотность и невысокий интеллектуальный уровень. По этой же причине большинство людей предполагает, что судебные органы, которым общество делегировало право определения меры наказания, во всех случаях квалифицированно и успешно справляются со своей ролью.

То, что мера наказания за любое преступление должна быть адекватна степени тяжести преступления, почти ни у кого не вызывает сомнений. Каким же образом суд при постановке решения добивается соразмерности репрессивных санкций?

Нашу трактовку этого понятия должен предварить необходимый исторический экскурс в признание связи вменяемости и вины. В большинстве цивилизованных стран индивидуализация наказания неразрывно связана с психологической характеристикой подсудимого, являясь и предпосылкой назначения карательных приемов. Соразмерность наказания тяжести совершенного деяния во многих случаях определяется существованием нормы уменьшенной вменяемости. В нашей стране издавна существовала только одна пограничная черта между полной психической невменяемостью, исключающей ответственность за совершенное правонарушение, и всеми прочими состояниями сознания, которые не подлежали ранжированию. Единственным исключением из правила являлись две привилегированные статьи уголовного кодекса: 107 (убийство, совершенное в состоянии аффекта) и 113 (причинение тяжелого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта). Законодатель, таким образом, признавал за понятием аффекта некое исключительное право на снисхождение. Между тем, совершенно очевидно, что как полное психическое здоровье, так и состояние абсолютной  невменяемости в практике встречается достаточно редко. Между ними лежит целый океан индивидуальных особенностей психики, которые невозможно игнорировать при определении степени общественной опасности подсудимого. В 1997 году, следуя в русле международной правоприменительной практики, российские законотворческие органы ввели в действие 22 статью Уголовного кодекса, определившую понятие ограниченной вменяемости. Однако, внятного инструмента, позволяющего на практике использовать данную статью, до настоящего времени не предложено. Более того, дихотомический подход: «только вменяем» и «только невменяем» продолжает успешное существование в правоохранительном поле. Любое другое толкование признается порочным, предоставляющим неоправданные лазейки и уловки для преступников.

Нам представляется, что доказывание существующей связи между юридическим смыслом статьи 22 УК РФ и медицинским аспектом проблемы, должно находиться исключительно в компетенции комплексной психолого-психиатрической экспертизы. При этом широко бытующее мнение о том, что сама по себе психологическая оценка личности не может повлечь за собой значимых для судебного решения последствий, является  глубоко неверным. Разумеется, с точки зрения чистой психиатрии наиболее важным вопросом  считается ретроспективная оценка состояния субъекта в момент совершения преступления (внезапно возникшее сильное душевное волнение). Но с позиции  психологии влияние личности на поступок представляется не менее значимым. При этом должны использоваться три базовых постулата.

1.     

Инкриминируемое деяние, совершенное в спокойном состоянии психики,  признается наиболее общественно опасным и требующем максимально сурового наказания.

2.  Конкретное правонарушение далеко не всегда доказывает асоциальность субъекта и необходимость серьезных репрессивных мер.

3.     

Целью психологической экспертизы должно являться, в первую очередь, определение базовой агрессивности индивида.      

Объективно и беспристрастно оценивая репрессивные меры, нельзя не согласиться, что их единственным реальным результатом является изоляция правонарушителя от общества и защита окружающих от повторных посягательств. Любые другие цели, как-то: перевоспитание, формирование страха перед рецидивом и т.п., носят декларативный характер и на практике в условиях нашей пенитенциарной системы не реализуемы. Поэтому базовая агрессивность индивида должна рассматриваться как один из важнейших критериев в определении меры наказания. Эту базовую агрессивность мы предлагаем градуировать по четырем степеням.

1.   

Максимальная. Для нее характерно постоянное и привычное внутреннее побуждение к антиобщественным действиям. Агрессивность выступает здесь как мотивационная тенденция и по сути, как черта личности. Конкретное инкриминируемое деяние является логичным (и не единственным) эпизодом проявления такой агрессивности. Психическое неблагополучие, выражающееся в склонности игнорировать принятые правила поведения чаще всего связано с социальной и педагогической запущенностью. Кратковременной изоляцией такого субъекта общество не достигает необходимого уровня собственной безопасности. Осознанный выбор агрессивных способов реагирования возможен и на достаточно высоком уровне развития эмоционально-волевых структур, присущих лидерам, культивирующим криминальную манеру поведения.

2.     

Средняя. Развивается на почве недостаточной личностной зрелости. Полная дезорганизация психической деятельности возникает в единичных случаях и в условиях аффективно значимых психотравмирующих ситуаций. Такая агрессия относится к категории реактивных и поддается регулированию извне, сочетанием мер карательного и медицинского характера. Преобладающими симптомами этой стадии являются поверхностность и фрагментарность восприятия в сочетании с трудностями нахождения компромиссных решений.

3.     

Минимальная. Связана с накоплением эмоционального напряжения и ощущением субъективной безысходности или психического инфантилизма. Агрессивная разрядка такого напряжения соседствует с состоянием аффекта и требует не столько изоляции, сколько медицинской коррекции. Для правильной оценки эмоциональной дезорганизации мышления необходимо не столько выявление психопатологических мотивов, сколько тщательное и всестороннее изучение психотравмирующей ситуации.

4.    

Индуцированная. Возникает под влиянием внушения в условиях расстройства критичности, психического инфантилизма  и отсутствия свободы воли. По сути - это разновидность психического заражения, когда подражание криминальному лидеру достигает крайней степени (полной идентификации субъекта с таким лидером и снятие внутренней ответственности за личные действия). Для этой стадии характерны лабильность и скорая истощаемость психических функций, расстройство логики и адекватности. Сравнительно легко поддается регуляции, как психокоррекционным воздействием, так и путем непродолжительной изоляции от общества.        

В установлении степени базовой агрессивности определенную роль играет разграничение умственной отсталости от психической незрелости. Оба этих состояния могут сопровождаться искаженным восприятием действительности и в правовом поле вести к ограничению вменяемости. Оценка умственного развития легко достигается использованием общеизвестных методов тестирования и определением принципиальной возможности субъекта правильно ориентироваться в простых житейских ситуациях. В процессе изучения интеллектуальной недостаточности необходимо помнить о том, что она является наиболее привлекательной питательной средой для симуляции и аггравации. Определение степени выраженности психических расстройств требует значительно более серьезного подхода. Главной целью такого подхода является получение отчетливого представления о том, с чем мы имеем дело: агрессией, как формой поведения, или агрессивностью, как свойством личности. Переводя решение этой задачи в плоскость психологических понятий, надо, как можно точнее разделить нарушенные звенья психической деятельности от тех, которые остались полностью сохранными.

Таким образом, упрощенный психологический (психоаналитический) паспорт свидетельствуемого лица, на наш взгляд должен выглядеть следующим образом.

 Таблица 1.

Упрощенный психоаналитический паспорт свидетельствуемого лица.

Подобная психологическая характеристика может быть востребована не только при освидетельствовании участников процесса (подсудимого, потерпевшего, свидетеля, истца, ответчика), но и в качестве профессионального тестирования перед трудоустройством, переаттестацией и т.п. правоотношениями.

Использование психологического паспорта не только позволит судье аргументированно подойти к выбору конкретной меры наказания в рамках предусмотренной санкции статьи, но и обеспечит правильное определение цели наказания. Использование понятия ограниченной вменяемости, к которому в наших правоохранительных органах до сих пор существует настороженное отношение, даст возможность привести многие судебные решения в соответствие с общепринятыми международными нормами. Как можно было заметить, в предыдущих параграфах мы нигде не упоминали термин «депрессия», который специалисты повсеместно используют при описании психопатологических состояний. Дело в том, что депрессия во всех своих проявлениях является только пусковым моментом, провоцирующим криминальные эксцессы, и сама по себе не содержит параметров, представляющих интерес для судебной экспертизы.

Ознакомление практикующего судебно-медицинского эксперта с психическими аномалиями может оказаться полезным в оперативном выстраивании следственной версии (совместно с органами предварительного следствия). Рассмотрим этот вопрос, исходя из выбора орудия, которым причинены повреждения. По частоте использования травмирующие средства, в большинстве регионов распределяются следующим образом (в порядке убывания). Тупые твердые предметы, колюще-режущие орудия, огнестрельное оружие, рубящие предметы. Выбор того или иного орудия в случаях умышленного причинения повреждений в значительной степени определяется первой составляющей  психологической характеристики субъекта, т.е., уровнем развития познавательной сферы. Логично предположить, что выбор орудия должен соотноситься с интеллектуальными характеристиками преступника  следующим образом.

 Таблица 2.

Связь применяемого оружия с интеллектуальным уровнем субъекта.

     В свою очередь, способ причинения повреждений сопрягается с такими характеристиками, как эмоциональная составляющая (3) и базовая агрессивность (5).

          Таблица 3.

Взаимосвязь психологических характеристик со способом причинения повреждений.

Разумеется, приведенная классификация распространяется только на людей с ограниченной вменяемостью либо незначительными дефектами психики и не относится к подлинно душевно больным, с императивным бредом, галлюцинациями и т.п. случаям. В равной мере это исключение справедливо и для лиц, страдающих хроническим алкоголизмом в последних стадиях, тяжелых наркоманов с разрушенной психикой и больных с органическими поражениями центральной нервной системы. Судебно-медицинский эксперт производит исследование трупа единолично. Ни психиатр, ни психолог на первоначальном этапе расследования участия в деле не принимают. Следовательно, только судебно-медицинский эксперт, обладающий знаниями в широкой медицинской сфере, и может высказать работникам следствия первоначальное суждение  о психологическом портрете предполагаемого преступника по следам его действий и придать поиску целенаправленный характер. 

В рамках существующих государственных экспертных учреждений вопросы рабочего взаимодействия судебно-медицинских экспертов с судебными психиатрами и психологами решаются лишь эпизодически при выполнении особо сложных комплексных  экспертиз по материалам уголовных дел. Представленный нами опыт отражает рабочее сотрудничество в пределах единого негосударственного учреждения – ООО «Научно-исследовательская лаборатория судебной экспертизы – Стэлс», организованного в Челябинске в начале 2006г. В состав указанного учреждения в настоящее время входят следующие подразделения: судебно-медицинской экспертизы, психолого-психиатрической экспертизы, отдел исследования документов (почерковедческий и пр.), оперативно-розыскной (поиск без вести пропавших и идентификация личности), отдел баллистики и трасологии, техническая лаборатория компьютерной диагностики и программирования. Взаимодействие штатных сотрудников различных специальностей в пределах одного предприятия является, на наш взгляд, весьма плодотворным, особенно на стыке медицинских дисциплин и криминалистики. Клиентская база «Стэлса» в равной мере представлена как адвокатами, избирательными комиссиями, учреждениями и предприятиями, так и сотрудниками правоохранительных органов.